ФАКТОР ВРЕМЕНИ В ПОЛИТИКЕ РОССИИ И ДРУГИХ ДЕРЖАВ

© 1997 г.

Анализ причин распада Советского Союза малорезультативен без рас­смотрения круга проблем, порожденных попыткой революционным путем ускорить ход исторического времени. Эти проблемы и их влияние на структуру и характерные черты советской (российской) экономики и советского (российского) общества освещены в статье И. МОГИЛЕВКИНА.

Проблемы сохранения единства России весьма остры. Между тем сложнейшие вопросы распада и исчезновения держав все еще пытаются объяснить какими-то конкретными событиями или действиями конкретных личностей. Ясно, однако, что эти подходы уже не могут корректно раскрыть сложившуюся новую реальность. Из­менились важнейшие факторы внешней и внутренней политики. Возникает необхо­димость пересмотреть подход к основным понятиям пространства и времени.

Пространственный аспект проблем рассматривался в статье «Россия: пространство как экономическая и политическая категория»1. Здесь же анализируется фактор времени.

Современные люди по большей части мыслят категориями линейного времени с направлением течения времени («стрелой времени») от прошлого к будущему. При этом время выражает длительность существования, последовательность смены состояний. Время как вообще не существует само по себе без материальных из­менений.

Если исходить из изменения экономической, социальной и других сфер общест­венной жизни государств, можно констатировать следующее. На фоне общего ми­рового ускорения «внешнего» времени скорость развития отдельных стран не только остается различной, но и имеет тенденцию к еще большей дифференциации. Различие в скоростях, а как следствие — темпоральное (временное) различие между странами, существовало всегда. Новым можно считать то, что в условиях начно-технической и информационной революций конца XX в. расхождение в скоростях движения увеличивается и многие страны как бы разбегаются, удаляются друг от друга во времени. Этот феномен, который можно назвать дисперсией во времени, становится все более явным.

В результате многие страны оказываются как бы в разных эпохах, между ними образуются большие временные интервалы («разрывы во времени”), которые зачастую опасно расширяются. Возникают трудные, подчас неразрешимые проблемы и конфликты. При этом скорость развития каждой отдельно взятой страны (или скорость течения «ее» времени) определяется в основном изменениями внутри данной страны, внутренней динамикой экономики, переменами в социальных условиях и других сферах жизни общества.

Очевидно, что отставание в общем потоке «внешнего» (общемирового) времени чревато для страны опасностями, как исходящими извне, так и возникающими по внутриполитическим причинам.

В этом отношении весьма показателен российский опыт. Не только неудачи в первой мировой войне, а еще раньше — в Крымской войне 1853-1856 гг., русско- японской 1904-1905 гг., но и результаты афганской, а затем чеченской кампаний были обусловлены в целом темпоральным отставанием страны в самом широком понимании. При этом отсталость означает не только падение темпов экономического роста или даже сокращение выпуска продукции, но и состояние общественной морали, неадекватность политических институтов, социальную деградацию, несоответствие общественной психологии требованиям эпохи (иными словами, требованиям времени).

Нет недостатка в попытках государственной власти в России и других странах ускорить ход развития (пресловутая политика «ускорения» и прочее), то есть, повышая темпы развития своей страны, ускорить течение так называемого «внутреннего» времени, приблизить его скорость к скорости времени внешнего. Как история, так и нынешняя эпоха свидетельствуют, что подобные попытки часто при­водят к прямо противоположным результатам.

Даже при сравнительно прогрессивном руководстве с современно образованными лидерами страна, находящаяся по общему уровню развития хозяйства, социальных институтов, психологии населения где-то в прошлой эпохе, не может «просто» подключиться к общему ходу внешнего времени. Трагический пример шахского Ирана 60-70-х годов, который его правители не смогли «вырвать» из эпохи халифатов, — лишь один из многих. Понятно, что чем больше страна, чем она разнообразнее по экономической, социальной и иной инфраструктуре, этническому составу, тем труднее ускорить ее внутреннее время.

Как «вживить» большую многоукладную страну, целые регионы которой живут по существу в эпохе феодализма, в XXI век, век информатики? Необходимость решения этой проблемы становится особенно очевидной в свете темпорального подхода. При этом отставание в общем развитии страны предстает как феномен ее «выпадения» из современности. Подход к общественному времени как к сложному комплексному понятию объясняет невозможность решить проблему ускорения обычными в таких ситуациях «поверхностными» средствами — импортом новой технологии, переменами в структурах управления и др.

Напротив, большие затраты, связанные с этими попытками, и разрушение уже существовавшей «вертикали управления» очень часто приносят не пользу, а вред. Пример России 90-х годов не единичен. Рассуждения о всеобщности экономических законов мало помогают, так как один и тот же политический курс дает совершенно разные результаты в странах, фактически находящихся в различных исторических эпохах. В таких великих державах, как Россия, перед властью возникает вопрос — как свести временное разнообразие внутренней (экономической, социальной, культурной и т.д.) жизни общества к единообразию и тем самым сохранить единство страны, не допустить, чтобы ее регионы окончательно «разбежались» по разным эпохам.

Эту задачу внутреннего темпорального единства наиболее последовательно пыталась решить советская власть. При этом весьма интересно, что именно советская власть, придерживавшаяся в целом крайне материалистической идеологии, в решении данного вопроса основной упор делала на формирование единой общественной психологии — на воспитании «нового человека», который должен был соответствовать новым, прогрессивным стандартам. Речь шла о «воспитании человека будущего», естественно, такого, каким его себе представляли коммунистические идеологи.

В аспекте территориальном (то есть пространственном) советская власть старалась сблизить, а то и выровнять уровни развития республик и регионов и тем самым как бы загнать в одну временную эпоху весьма разнохарактерные территориально-административные единицы, составлявшие в совокупности СССР. В социальном ас­пекте тенденция уравнивания доходов, всеобщая и единообразная система образо­вания, мало дифференцированная система социального обеспечения, среди прочего, обеспечивали также и временную нивелировку.

Результаты грандиозного советского эксперимента известны. Создать темпораль­ное единство не удалось. Более того, различия в уровнях развития (экономического, социального и т.д.), постепенно усиливаясь, стали разрушать внутренние взаимосвязи, как бы «разводя» все дальше по разным эпохам вначале союзные, а за ними и ав­тономные образования. Стало очевидно, что дисперсия во времени (внутри страны) приводит к ее пространственному распаду. Этим возможные выводы далеко не ис­черпываются.

Разнообразное влияние временных изменений можно рассмотреть как на российском так и на зарубежном материале. При этом обнаруживается целый ряд весьма существенных обстоятельств. Специфика российского опыта, в частности, заклю­чается в том, что при его прочтении в свете темпоральной теории выявляются примеры крайней неравномерности внутреннего времени: периоды систематического отставания перемежаются энергичными усилиями по форсированию ускорения. Реформы Петра I, политика царского правительства в конце прошлого — начале нынешнего столетия, вся идеология и практическая деятельность большевиков, нынешние реформы, — таков, по существу, перечень наиболее значительных этапов колоссальных усилий.

Корни этой особенности российского опыта восходят к специфике самого государства. Россия сложилась не только как многонациональное, но вместе с тем и как государство, объединяющее «земли» (то есть пространства) и народы, которые принадлежали к разным эпохам. Соответственно, та общая мировая проблема — взаимоотношений стран (народов, «цивилизаций»), живущих как бы в разном времени, в России проявляла всегда и продолжает проявлять себя с особой остротой. В силу этого обстоятельства Россия (в прошлом — Российская империя, затем СССР) является неким «особым» миром, неким экономическим, политическим, а в более широком смысле и культурным микрокосмосом. Это объясняет исключительный вклад в России в мировую культуру в самом широком смысле данного понятия. Вместе с тем опыт России, и положительный и отрицательный, чрезвычайно полезен с точки зрения международной политики.

Внутри же России взаимосвязи (экономические и иные) по указанной причине являются весьма сложными, по сути международными, и, что особенно важно подчеркнуть, мультитемпоральными. Обычно, сравнивая Россию с западными стра­нами, указывают, что последние являются мононациональными, а Россия много­национальна. Но это не объясняет всей сложности проблемы. Речь должна идти не столько о чисто этнических, сколько о временных различиях. Именно они создают для государственной власти огромные трудности при налаживании и поддержании внут­ренних взаимосвязей, особенно при управлении из центра, по пресловутой «испол­нительной вертикали».

Если к трудностям темпорального характера добавить те, которые неминуемо возникают в процессе управления колоссальными недостаточно обжитыми и освоен­ными территориями, скованными суровым климатом, то есть добавить трудности пространственные, то мы получим реальную картину объективных сложностей, с которыми постоянно имеет дело российская государственная власть. По существу ей и прежде и теперь приходится налаживать взаимодействие между разными эпохами.

Эта коренная проблема на поверхности событий проявляет себя в разном обличье. В территориальном отношении она выступает в виде региональных или рес­публиканских «нестыковок»; в национальном — в виде этнических противоречий, иногда принимающих и религиозную окраску: в социальном — способствует во многом внутреннему напряжению, временами даже расколу общества на две противостоящие основные силы: «власть и народ».

На протяжении истории эта долговременная темпорально-пространственная проб­лема решалась по-разному. К. концу существования Российской империи действовала довольно сложная система полиморфного управления. Во многом благодаря ей царская власть в течение длительного исторического периода инкорпорировала в единое государство многочисленные «разновременные» земли и народы. Однако как ускорение неравномерного движения внешнего, «мирового» времени, так и разноскоростное тече­ние внутреннего времени на громадных просторах России фатально разбалансировали сформировавшуюся сложную (и уязвимую) систему, а вместе с ней и существовавший политический режим.

Советская власть, как уже упоминалось, весьма интенсивно пыталась осуществить темпоральную консолидацию страны. В сущности, хотя конкретные методы после 1917 г. естественно менялись, центральная власть стремилась как бы свести в одно экономическое и политическое время разноликие территории и народы СССР. Для этого административно-командная политическая система, в частности, старалась обес­печить ускоренное развитие отсталых национальных республик, «воспитание национальных кадров» и многое другое. Ежегодные «вливания» в союзные республики за счет собственно России в последние годы существования СССР, по некоторым оценкам, достигали 12 млрд долл, ежегодно.

В целом и территориальное планирование, и «национальная политика», и ряд широкомасштабных долговременных мероприятий в СССР преследовали цели темпорального сближения и объединения. Амбициозные планы советских коммунистов закончились неудачей. Однако нельзя отрицать: было сделано многое, что заслуживает беспристрастного изучения. При этом полезно учесть и положительный и отрицательный опыт. Так, весьма интересно, что усилия по объединению в «единое время», по «ускорению» и другие тому подобные мероприятия сплошь и рядом приводили к неожиданным результатам, противоречащим интересам державы. Главной угрозой, однако, стали не просчеты или частные парадоксальные ошибки, а общий ход развития (то есть движение внутреннего времени в СССР), который все более дифференцировался по различным регионам и этносам. (Так, человек нового типа — «гомо советикус» — оказался носителем таких морально-психологических характеристик, которые явно противоречили первоначальным идеологическим замыслам. Новые поколения, родившиеся при социализме, проявили себя не как его сторонники и защитники, а, напротив, как его разрушители.)

II

Массированная экономическая и иная помощь национальным республикам и другим дотационным территориальным единицам способствовала их развитию, однако темпы и качество процессов были весьма различными. Постепенно именно это становилось определяющим. Соответственно темпоральные интервалы между республиками и народами, населявшими их, не только не уменьшались, а наоборот, roмногих случаях увеличивались. Они как бы все более разбегались, отдаляясь друг от друга во времени.

Не только развитые регионы европейской России стали отдаляться от Средней Азии и Кавказа, но и между центральной частью России. Прибалтикой и Украиной стал расширяться темпоральный раскол. Именно это послужило глубинной основой для обособления, а затем и отделения республик. Вполне логично в этой связи, что многие стали выражать разочарование в дотационной политике. Естественно, что началось это с наиболее хозяйственно развитых прибалтийских республик, потребо­вавших для себя «хозрасчета» в отношениях с другими партнерами по Союзу. В самой России усилилось стремление освободиться от «экономического балласта», прекратить субсидировать другие республики.

Процесс, первоначально протекавший как темпоральный, стал быстро превра­щаться в территориальный, томнее в пространственный. Дисперсия во времени, о которой говорилось выше, как о всеобщем мировом процессе, дала мощный всплеск на советском пространстве. Она быстро разрушила те препоны, при помощи которых советская власть в течение длительного периода старалась сдержать эти разру­шительные тенденции. Центробежные силы разорвали прежде внешне единое пространство.

Распад СССР целесообразно рассматривать в более широком контексте с тем, чтобы выявить механизм взаимодействия двух основных факторов — простран­ственного и темпорального. Их взаимосвязь настолько тесна, даже органична, что вполне можно говорить о «биноме пространства и времени».

Несомненно, что пространство само по себе в экономическом и политическом отношении представляет большую ценность. Это объясняет стремление держав, обладающих необходимой мощью, к пространственной экспансии в самых различных формах. В экономическом смысле можно рассматривать пространство как вид особого природного ресурса, эксплуатация которого приносит доход. Более того, вполне можно утверждать, что использование пространства, поскольку оно неизбежно при любых видах жизнедеятельности, предопределяет высокую и бесспорную ценность этого ресурса.

В политическом отношении суверенное пространство воплощает в самом широком смысле национальное богатство страны. Его увеличение (то есть пространственная экспансия) означает умножение богатства страны, ее мощи. Понятно, что рост богатства увеличивает возможности ускоренного развития — экономического, со­циального, всякого иного. Другими словами, при прочих равных условиях, прост­ранственная мощь державы предоставляет большие возможности для ее более быстрого развития. В темпоральных терминах эта же мысль будет означать, что движение времени может осуществляться быстрее. Если абстрагироваться от частностей, то можно утверждать, что именно эта схема рассуждений в целом пре­обладала как основа политики на международной арене. Да и в нашу эпоху она отнюдь не сдана в архив. Тем не менее суть взаимодействия факторов пространства и времени значительно сложнее.

Не только увеличение национального пространства, установление контроля над зарубежными пространствами, расширение политического влияния в других странах и т.д. требуют различных финансовых и иных затрат. Даже сохранение территорий под своим суверенитетом возможно лишь в том случае, если государство сумеет осу­ществлять необходимые расходы и силовые меры, в том числе связанные с управлением, поддержанием порядка, обороной. Возникает проблема, условно говоря, соотношения извлекаемого дохода и затрат (в самом широком смысле), иными словами своеобразного баланса прибылей и убытков. Любая ответственная власть стоит перед необходимостью соизмерить те выгоды, которые приносит владение данным пространством или поддержание влияния на нем, и те затраты (не только чисто финансовые), которые приходится осуществлять. Проблема эта весьма сложна, тем более, что включает и неизбежность прогнозирования.

Несмотря на трудности соизмерения всех «за» и «против», можно на основании уже имеющегося опыта высказать некоторые наиболее очевидные суждения.

Нет сомнения, что до тех пор, пока владение пространством «окупает» себя (разумеется, в самом широком экономическом, политическом и ином смыслах), целе­сообразно это владение сохранять. Если же «цена» становится непомерной, потеря пространства превращается лишь в вопрос времени. Начиная с Римской империи многие процессы распада государственных образований описаны весьма подробно: Испания, Португалия с их заморскими владениями, британская и французская им­перии, Австро-Венгрия и т.д.

Важно при этом учесть, что при всем различии исторических примеров именно глубинное действие временного фактора приводило к темпоральному расхождению, «расколу» между разными частями прежде единых держав. Дисперсия во времени  быстро находила свое выражение в возникновении различных противоречий, кон­фликтов, которые приводили в конечном итоге к насильственному, реже — мирному решению основной проблемы. Так или иначе начинался распад прежде единого пространства. Аналогичная последовательность имеет место и на постсоветском пространстве.

Нетрудно заметить, что дисперсия во времени как внутри стран, так и на широкой международной арене во многом усиливается в результате попыток повернуть вспять само направление движения общественного времени. Эти попытки, более или менее удачные, стали таким явным фактом международной и внутренней политики, что их нельзя игнорировать и нужно объяснить в терминах темпоральной теории. По существу речь идет о фундаментализме в самом широком значении этого понятия.

III

Под фундаментализмом раньше понимали консервативное религиозное движение, предельно строго придерживающееся Священного писания. Постепенно это понятие толковалось все более широко. Сейчас распространено мнение, что фундамен­талистами являются все те, кто отвергает в принципе современные жизненные ценностные установки и стремится вернуться к основополагающим ценностям прошлого.

Подобное истолкование фундаментализма не случайно. Оно порождено распро­странением фундаменталистских движений различного толка, из которых исламские являются наиболее известными, но далеко не единственными. По сути же, если рассматривать фундаментализм как движение, стремящееся повернуть течение времени вспять, изменить «стрелу времени», то к фундаменталистским можно отнести многие идеологии и политические движения.

Существуют бесспорно фундаменталистские движения, которые сами объявляют себя таковыми и последовательно идут по пути восстановления традиций и норм прошлого. Примером может служить движение, которое осуществило «исламскую революцию» в Иране. Фундаменталистским является движение талибов в соседнем Афганистане. Есть и другие многочисленные примеры — в Алжире, Судане и т.д. Однако наряду с этим сплошь и рядом можно наблюдать деятельность политических и других общественных сил, которая трактуется по-разному, но нуждается в переоценке в свете темпоральной теории.

Наверное, самым сложным и причудливым сочетанием порывов к движению вперед, в будущее и откатов в далекое прошлое отличается Россия (СССР) в нынешнем столетии. Несомненно, что революция 1917 г. дала мощный импульс для «ускорения времени» не только в СССР, но и во многих других странах. Вместе с тем в самом Советском Союзе и других государствах, следовавших по его пути, очень многое свидетельствовало о возврате в прошлое. Использование принудительного массового труда, крепостная зависимость крестьян, закрепление рабочих и специалистов за определенными предприятиями, другие серьезные ограничения прав человека, приказная система управления государством — все эти явления характерны для прошлого и имеют совершенно четкие аналогии в российской истории.

Их возрождение в XX в. многими истолковывается как бесспорный возврат в прошлое. Речь идет о том, что в СССР, по крайней мере в сталинский период, фактически проводилась фундаменталистская политика, если понимать этот термин в широком, современном смысле. Попутно можно заметить, что Россия вполне может претендовать на то, чтобы считаться родиной фундаментализма.

В связи с феноменом фундаментализма, приобретшего столь большое значение в современном мире, возникают важные вопросы в рамках темпоральной концепции. Выше говорилось о том, что на фоне внешнего (мирового) времени заметно более медленное движение внутреннего времени многих стран. Теперь, однако, необходимо признать, опираясь на многочисленные факты, в том числе и относящиеся к великим державам, что внутреннее время конкретных стран может не только отставать, но даже останавливаться, а при определенных условиях и двигаться вспять. Более того, это движение в обратном направлении зачастую является вполне осознанной целью политических сил и режимов. Кроме Ирана, наиболее определенным примером такого изменения «стрелы времени» может служить в недавнем прошлом Камбоджа, а еще ранее — гитлеровская Германия и ряд других стран.

Можно, таким образом, сделать вывод, что даже исходя из самого обычного, «простого», широко распространенного представления о времени, после сопоставления его с реалиями жизни необходимо признать способность «стрелы времени» менять свое направление.

В сфере международных отношений сказанное означает, что возможна еще большая дисперсия стран во времени, еще большее расширение между ними темпоральных интервалов, чем это можно было бы предположить исходя из обычных представлений. Тем самым страны, слишком далеко «оторвавшиеся» от остальных, теряют полностью или частично возможность нормально поддерживать с ними равноправные стабильные отношения, по меньшей мере на обозримую перспективу. По существу возникает вероятность темпорального конфликта между странами.

На практике этот конфликт часто разрешается тем, что в результате внутренних изменений «отбившаяся» слишком далеко страна возвращается в общий временной поток, сокращая свой темпоральный отрыв. Но резкое противоречие между внут­ренним временем страны-«аутсайдера» и внешним временем может привести к усилению давления извне, в результате которого отколовшаяся страна загоняется в общий временной поток. Эти два воздействия — внутреннее и внешнее нередко осуществляются совместно.

Общая картина международной жизни, рассматриваемая в свете темпоральной концепции, отображает как бы поток несущегося в будущее внешнего, мирового времени, увлекающего с собой страны. Размещение стран в потоке времени меняется: они обгоняют друг друга, отстают, даже возвращаются вспять. При этом оказавшиеся в одном темпоральном ряде легче образуют между собой группировки, вовлекая в них другие, «приближающиеся» (во временном смысле) страны.

Естественно, что сближение стран в рамках таких организаций, как ЕС, НАТО, или более широких неформальных группировок — «Север», «Юг» и других, может быть непосредственно продиктовано конкретной экономической, политической, религиозной или иной мотивацией. Однако само такое сближение будет сколько-нибудь прочным и долговечным лишь при наличии общих темпоральных интересов. Как только страны начинают расходиться во времени, отдаляясь друг от друга, сама основа для равноправных отношений между ними как бы исчезает. Возникают проблемы «старших» и «младших» братьев, экономической помощи, сопряженной с политическим влиянием, или же неизбежного противостояния.

Поскольку движение во времени каждой страны определяется ее внутренним временем, то большой практический интерес представляет вопрос, почему оно то и дело как бы приостанавливает свое движение в будущее или даже начинает обратное движение вспять. Понятно, что любое движение страны во времени происходит не само по себе («автоматически»), а в результате человеческой деятельности. Тем более требуются недюжинные усилия, чтобы заставить целую страну как бы «развернуться» во времени на 180° и двинуться в прошлое. В чем причина этого достаточно распространенного явления в нашем столетии, да и не только в нем?

Объяснение заключается в том, что весьма часто при обычном движении времени от прошлого к будущему условия жизни людей ухудшаются. В особенности негативно такие перемены проявляют себя в периоды увеличения скорости движения времени — как вызванного «стихийными» причинами, так и сознательной государственной политикой (политикой «ускорения», реформ и т.д.).

Во всяком случае широко распространенное прежде мнение об абсолютной благо­творности «прогресса», то есть течения времени от прошлого к будущему, в нашу эпоху нередко подвергается сомнению. В частности, указывается на уничтожение природы, грозящее крупными катастрофами, на снижение качества жизни из-за чрезмерного повышения темпов развития. Ссылаются даже на то, что повсеместное распространение электронных средств массовой информации на практике привело к тому, что человечество уже стало переходить от «письменной культуры» к «телевизионной», а это означает снижение самого уровня культуры и т.д.

Острую полемику вызывают вопросы, напрямую связанные с конкретной государ­ственной политикой или резкими социальными переменами. При этом указывается, что даже в бесспорных случаях происходящие перемены приносят не только положительные плоды. При этом «баланс» позитивного и негативного зачастую бывает по меньшей мере неясен. Не только российская, но и вся мировая история полна подобными примерами. Реформы Петра I сопровождались неисчислимыми бедствиями народа. Отмена крепостного права в России ухудшила жизнь многих крестьян. Преобразования Столыпина имели не только положительные последствия и поэтому вызывали многочисленные случаи противодействия на селе.

Подобные примеры можно привести и из опыта зарубежных стран. Так, промышленная революция, то есть переход от мануфактурного к машинному производству, в Англии осуществлялась с такими жестокостями, что их изучение убедило К. Маркса в необходимости и даже гуманности насильственного преоб­разования мира для блага трудящихся.

С учетом сказанного не приходится удивляться, что прогресс (то есть посту­пательное движение времени) может вызвать и действительно вызывает не­довольство многих. Именно так и случилось в России в начале нынешнего столетия.

В подобных ситуациях конкретный вопрос заключается в том, сколь велико недовольство и насколько многочисленны ряды людей, выступающих против. Вполне понятно, что в условиях социального кризиса, вызванного движением вперед, делается попытка это движение затормозить либо вообще повернуть его вспять. Такие попытки обычно квалифицировались как «реакционные» или в лучшем случае как консервативные. Используя современную терминологию их вполне можно причислить к фундаменталистским.

Российский опыт особенно богат примерами почти постоянных чередований периодов темпоральных «рывков» в будущее с периодами замедления течения вре­мени, даже застоя, а то и возврата вспять. Образно говоря, само время движется в России как бы «толчками», что сопровождается социальными бедствиями, мате­риальными и духовными потерями. В чем же причина этой специфики?

IV

Неоднозначные последствия движения времени особенно часто создают кризисную ситуацию в державах, имеющих мультитемпоральную структуру. Понятно, что, если, например, изменения, связанные с явным прогрессом в экономике, благотворно влияют на ситуацию в развитых регионах России (в Московской и Ленинградской областях), то это отнюдь не означает того же для территорий Крайнего Севера. Развитие рыночных отношений после 1992 г. в регионах российского Севера оказало резко негативное воздействие на большинство хозяйственных отраслей, социальное положение населения, в том числе на условия жизни малочисленных коренных народов.

Даже небольшие сдвиги в структуре отраслей сразу отрицательно отражаются на целых регионах. Первые же шаги по приватизации транспортных предприятий и рыночной адаптации их тарифов поставили в тяжелое положение обширные области Сибири и Дальнего Востока. Эта взаимосвязь событий существовала и в прошлом. Поэтому любые сколько-нибудь серьезные, как сейчас говорят, «подвижки» вперед затрагивали интересы тех регионов, республик (губерний) и населявших их этносов, которые принадлежали другим эпохам и соответственно, по-иному реагировали на темпоральные перемены.

Именно эта сложность самой структуры России подталкивает теперь, как и в прошлом, государственную власть к торможению или даже возврату вспять для сохранения социального мира и стабильности. В случае неудачи страна может быть вовлечена во внутренний кровавый конфликт.

В связи с особым значением феномена революции эта тема являлась объектом исследования очень многих ученых и политиков. Однако при весьма большом разнообразии мнений сохраняется некий общий миф о революции, который постепенно был создан вокруг по меньшей мере двух «великих» революций — французской 1789— 1794 гг. и российской 1917 г. Этот миф рассеивается при использовании темпорального подхода к оценке действительной роли данных революций и их прямых последствий.

Российская революция произошла в период быстрого экономического и социального развития страны. Темпы роста промышленности, транспорта, сельского хозяйства в этот отрезок времени были рекордными для всей предыдущей и последующей истории России. Следовательно, с темпоральной точки зрения не было необходимости в каких- либо резких качественных изменениях для ускорения хозяйственного развития страны. Политический режим также очень быстро либерализовался. Абсолютная монархия («самодержавие») все больше уступала власть представительным выборным органам. В духовной области расцвет культуры в период «серебряного века” также был бесспорен. Поэтому нет никаких оснований соглашаться в тем, что глубинной причиной революции была якобы необходимость открыть путь для более быстрого развития России и освобождения «угнетенных» масс.

Да и реальные результаты революции были прямо противоположными: эконо­мическое развитие страны было вообще приостановлено и лишь затем очень медленно, спустя годы, возобновилось. Таким образом в действительности революция привела не к ускорению движения внутреннего времени в России, а наоборот к его торможению, а в определенном смысле — даже к движению вспять.

С темпоральной точки зрения Октябрьская революция была направлена не на ускорение, не на движение вперед, а напротив своей истинной целью, «сверхзадачей» имела резкое изменение «стрелы времени». Революция полностью справилась с этой задачей: она повернула колесо истории вспять и уничтожила тех, кто ее генерировал, кто ее осуществлял, и даже тех, кого могли в этом просто заподозрить. В связи с этим необходимо опровергнуть известное изречение, что революция уничтожает своих детей. Революция на самом деле пожирает своих отцов. Плеханова спасло лишь то, что он эмигрировал, да к тому же умер в 1918 г. Троцкий также эмигрировал, но не успел умереть своей смертью. Подавляющая часть революционеров была истреблена.

Вместе с тем шло истребление всех, кто был лично «причастен» к движению времени или, что то же, к развитию в России хозяйства, науки, искусства. Нет необходимости перечислять фамилии, тем более, что многих уничтожали просто «как класс». Истинная «вина» кулаков заключалась в том, что они «порождали капитализм», то есть могли развивать современное сельское хозяйство, тогда как революционная власть имела своей истинной задачей восстановить в деревне средневековые, крепостные порядки. Наиболее крупные ученые были чрезвычайно опасны тем, что они способствовали прогрессу науки. Их надо было ликвидировать, отправить в ссылку, за границу, или иным способом «отлучить» от работы по специальности.

Самая сокровенная тайна революции заключалась в том, что в действительности она была контрреволюцией. Тот из искренних революционеров, кто не понял этого, погиб с иллюзией, что он отдал свою жизнь за светлые идеи построения будущего общества или в результате «вражеских происков».

Многих поражало сходство двух «прогрессивных» революций: российской и фран­цузской. Некоторые были склонны объяснять такое сходство тем, что русская рево­люция во многом следовала примеру французской. Нельзя отрицать определенный пиетет идеологов Октябрьской революции перед великими предшественниками, в первую очередь перед Робеспьером, однако причина сходства гораздо серьезнее.

Обе революции (здесь, как и раньше, под политической революцией понимается «внезапное и насильственное ниспровержение установленного политического порядка”) произошли в периоды весьма либеральных правящих режимов. Иными словами, насилие да еще в больших масштабах произошло тогда, когда в нем не было необходимости. Пресловутое «третье сословие» во Франции и так быстро отвоевывало себе все больше и больше прав. Класс дворянства распадался на глазах. Сами его представители были активными предтечами и даже руководителями революции — маркизы Мирабо и Кондорсе, равно как многие другие. Идеи гуманизма одерживали верх над представлениями прошлого. Широко распространявшееся вольномыслие уже подточило былую власть католической церкви. Капиталистические отношения быстро оттесняли остатки феодальных порядков. Мощное влияние прогресса чувствовалось повсеместно и в материальной и в духовной жизни французского общества.

В этих условиях кровавую вакханалию 1789-1794 гг. во Франции никак нельзя разумно объяснить в рамках тех устаревших догм, которые фактически оправдывают жестокости революции. Суть этих оправданий заключается в том, что, дескать, революционная буря открыла путь прогрессу. Воззрения эти ложны, на самом деле все обстояло наоборот. В действительности, если рассматривать Великую фран­цузскую революцию (равно как и революционные потрясения в России в первые десятилетия XX в.) с точки зрения темпорального результата, то смысл этих трагедий совершенно ясен. В целом разрушительные результаты насильственных революций и приравненных к ним политических потрясений не только не ускоряют, но замедляют течение времени.

Сообразно внутренней логике революция сметает прежний режим и связанные с ним социальные группы (а то и целые классы), уничтожая их как не справившихся со своей основной миссией управлять временным потоком. Людовик XVI и его двор, император Николай II и правящие круги России перед революционной катастрофой были «виноваты» в том. что не сумели обеспечить надлежащее управление временным потоком. Жестока логика темпорального процесса. Сверхзадача революций, как показывает опыт многих стран, заключается в том, чтобы замедлить, приостановить поток времени.

Революции, приступая к выполнению своей сверхзадачи, обычно начинают как бы «гасить» по возможности движение времени. Это достигается истреблением тех, кто способствует превышению допустимой темпоральной скорости; возвращением к политическим и социальным институтам, которые могут помочь приостановить время либо перевести его на попятное движение. Собственно французская революция вместо свободы дала народу зрелище массовых казней, установление вначале диктатуры, а затем и империи. При этом ориентация на Древний Рим, то есть на дохристианскую эпоху, весьма показательна не только во внешних атрибутах, но и в духовной сфере общественной жизни Франции того времени.

В России, в отличие от многих стран, остановить рывок в будущее намного труднее, подобно тому, как труднее задержать, например, движение тяжелых пред­метов, окрепленных единой цепью. Особенность России, как державы мультитем- поральной, проявляется здесь в полной мере. Именно поэтому процесс «укрощения» времени в нашей стране занял в общей сложности целую эпоху — до 1953 г.

По большому счету восстановление поступательного движения времени как повсеместного, широкого процесса стало полностью проявлять себя только в период, который впоследствии получил название «застойного». Такова Россия. Интересно, однако, что общественное мнение в нашей стране дало иную, нежели официальная, оценку брежневской эпохи. Россияне в самый разгар «шоковой терапии», радикальных реформ и прочих революционных преобразований на просьбу указать, какой период в жизни отечества они считают наиболее счастливым, назвали время правления Брежнева. Понятно, что они имели в виду прежде всего качество жизни. Именно в этот период поступательное движение времени создавало возможность повышения материального благосостояния населения, а ослабевший идеологический контроль уже не так препятствовал духовному развитию общества, подъему культуры. Казалось, великая держава при всех недостатках и даже пороках стоит на пороге расцвета.

Однако не тут-то было. Вновь, как и в первые десятилетия XX в., стали быстро сгущаться политические тучи. Было заявлено о необходимости «ускорения», раз­личных преобразований и т.д. Естественно, все эти идеи увлекли многих, которые восприняли их совершенно искренне (как и накануне революционных событий 1917— 1921 гг. в России, как и перед Великой французской революцией). В действительности же начался процесс «укрощения времени» и вновь под самыми прогрессивными и даже демократическими лозунгами. Каковы результаты периода преобразований, который начался с 1985 г.?

Согласно мнению многих специалистов. Россия по ряду основных направлений существенно отступила в прошлое по сравнению со «стартовой линией» 1985 г. Доста­точно типичная цитата: «Общество… сдвигается на предшествующую формационную стадию, которой в данном случае является феодализм». Утверждение, что Россия по многим признакам вернулась в феодальную эпоху, встречается довольно часто.

В качестве аргументов отката России в прошлое среди прочих приводятся и следующие:

—     общее и значительное снижение в стране культуры в самом широком значении этого понятия, включая развал системы образования и здравоохранения, науки;

—    дегуманизация условий жизни — открытая проповедь насилия и его осу­ществление, в первую очередь против наиболее слабых (пожилых, инвалидов, детей, женщин); возврат общественного менталитета к социал-дарвинизму;

—     кланово-олигархическая структуризация общества, создаваемая благодаря использованию властных полномочий, а при необходимости и с применением насилия. В эту схему входит и раздел бывшей государственной собственности — приватизация;

—     накопление капитала и создание личных состояний осуществляется не в условиях современного рынка и не цивилизованными рыночными методами, а подобно тому, как это происходило в далеком прошлом — в силу особых «полномочий» (уполномоченные банки), безнаказанного присвоения на время (для «прокрутки») или навсегда чужих денежных средств, широкого распространения криминальных форм деятельности:

—     участие в теневой экономике примерно половины хозяйствующих субъектов, массовое использование в расчетах наличности («черного нала») и бартерных сделок.

Приведенный список можно было бы продолжить, однако в этом нет необ­ходимости, так как множество соответствующих фактов публикуется в печати и широко известно. Важнее рассмотреть иное — каким образом осуществляется тор­можение общественного времени или даже его обращение вспять в периоды революционных прогрессивных преобразований?

V

Проблема внутреннего механизма, тормозящего скорость или даже меняющего направление времени, достаточно сложна, так как она — часть более общей темы об «источниках» общественного времени, его генераторах, его внутренней структуре, выходящей за рамки данной статьи. Тем не менее даже в кратком изложении можно рассмотреть то основное, что относится к наиболее актуальным практическим вопросам, возникшим в современной России. При этом почти сразу опровергаются многие сложившиеся мифы и заблуждения.

Так, один из острых вопросов сегодняшнего дня касается взаимоотношений по­колений. Известно, что нынешние реформы в России, сама идея ускорения (вначале), затем демократизации, перехода к более современным методам хозяйствования была выдвинута, доведена до сознания общества представителями «шестидесятников» и даже более зрелых поколений, которые на основании своих знаний и опыта пришли к выводу о целесообразности перемен.

Как только «идея овладела массами» и новый политический курс стал проводиться в жизнь, именно зрелые поколения стали быстро устраняться из активной политической и хозяйственной жизни. На пожилых (пользуясь большевистской терминологией, как на «класс») сразу же обрушились удары новой власти. Не секрет, что они пострадали в первую очередь, когда сбережения были фактически конфискованы государством при молодой правительственной команде Гайдара. Именно они в основном стали лишаться работы, а затем подвергаться открытой дискриминации при замещении вакансий. Даже заработанная пенсия была установлена на уровне, который стимулирует их быстрое вымирание. Впрочем, враждебная по отношению к старшим поколениям политика искусно маскируется.

Примерно с 1992 г. средства массовой информации ведут постоянную пропаганду, которая должна представить пожилых людей в качестве врагов всего нового, сторонников «старого и плохого» — коммунизма и т.п. Обычны кадры телевизионной хроники, которые выхватывают из толпы на митинге старые изможденные лица и, представляя их в уродливом ракурсе, наглядно демонстрируют, сколь, дескать, омерзителен сам вид этих внутренних «врагов”. Естественно, что при этом ничего не говорится о том. что собственность страны, присвоенная олигархией, создана именно этими безвестными и безымянными тружениками, чьи горестные морщины ставятся им же в вину.

При этом понятно, что следствие и причина умышленно и коварно меняются местами. Вначале старшие поколения были экономически обобраны, затем диск­риминированы, а когда они стали выражать недовольство, их в этом же и обвинили, представив, так сказать, «естественными» реакционерами. В этой дезинформационной кампании используется даже Библия. На сто ладов, назойливо повторяется в атеистической интерпретации сюжет об исходе евреев из Египта: Моисей, дескать, водил своих соплеменников по пустыне 40 лет специально с тем, чтобы вымерли все, кто жил в условиях рабства. Подразумевается, что должны вымереть все, кто жил при советской власти, чтобы в современной России можно было построить счастливое рыночное общество.

Интересно, что нынешний курс на социальную дискредитацию и даже физическую ликвидацию старших поколений как две капли воды похож на политику, проводившуюся большевиками после победы революции 1917 г. Тогда все сколько- нибудь образованные и квалифицированные кадры были зачислены в разряд «бывших» и тем или иным образом ликвидированы. То же происходит и в других странах при аналогичных событиях — революциях или иных «ускорениях». Разница заключается лишь в степени бесчеловечности и абсурда.

Смысл происходящего нельзя разумно объяснить, поэтому, как правило, ис­пользуются надуманные предлоги. В одном случае старшие поколения объявлялись «белыми» или иными врагами советской власти. В другом, как уже говорилось, их автоматически причислили к противникам реформ. В общем знакомые методы пропагандистской дезинформации для прикрытия истинных целей.

Между тем темпоральный подход позволяет понять логику этой политики. Она заключается в том. что устраняются именно те поколения, которые генерировали новые идеи, дающие импульс к движению вперед, и которые, обладая знаниями и практическим опытом, способны реализовать свои прогрессивные идеи. Как только эти поколения «шестидесятников», диссидентов и просто интеллектуалов окажутся устраненными, историческую задачу можно будет считать выполненной. Останется лишь «зачистить» отдельные чудом сохранившиеся элементы. Средства, которые применялись для того, чтобы устранить из социальной жизни поколения Сахарова, Бу­ковского, Синявского, Владимира Максимова и других, были разными, но цель одна — затормозить, а то и повернуть вспять движение времени.

Не следует думать, что подобное явление, то есть энергичные меры но устранению из общественной жизни старших поколений, характерно только для России. На нашей памяти подобная акция была проведена в Китае. «Культурная революция» второй половины 60-х годов при всем ее национальном колорите была явно направлена на то, чтобы расправиться со старшими поколениями. В результате, как и следовало ожидать, Китай понес колоссальные потери: масса людей погибла, ценнейшие кадры были потеряны или на время отстранены от работы. Духовный и материальный ущерб был огромным. Вполне естественно, что вся кампания, развязанная председателем Мао и его ближайшим окружением (так называемой «бандой четырех», впоследствии осужденной), велась под аккомпанемент обвинений старших поколений во всех смерт­ных грехах. При этом основной силой «культурной революции» были хунвэйбины — учащиеся средних школ и студенты, которые бесчинствовали вместе с отрядами работающей молодежи (цзаофанами).

«Культурная революция» в конечном итоге провалилась. Ее поражение было предопределено не только тем ущербом, который она нанесла экономике, социальной сфере и политической системе, но и тем, что она шла вразрез с многовековыми национальными традициями этой страны, где уважение младших к старшим является нормой жизни. Интересно, что впоследствии, когда положение нормализовалось и опытные кадры были возвращены. Китай начал осуществлять экономические реформы, которые успешно продолжаются и сейчас.

Китайский опыт весьма откровенно показывает, как правящий режим, стремясь остановить происходящие преобразования, прибегает к развязыванию борьбы поколений, противопоставляя молодых старшим, разумеется, под псевдопрогрес- сивными лозунгами. По сути же, с темпоральной точки зрения, война между поко­лениями привела к откату страны назад, в прошлое. Напротив, дальнейшее возоб­новление поступательного развития Китая стало возможным, когда на вооружение были взяты совершенно иные идеи — великого патриарха китайских реформ Дэн Сяопина. Немаловажным было и то, что восстановилась нормальная взаимосвязь и преемственность поколений.

В контрасте с китайскими реформами осуществлялись, как известно, реформы в России. Одним из наиболее приметных отличий преобразований в 90-х годах стал процесс быстрого «изгнания» людей старшего поколения из всех сфер общественной жизни. Влияние этих перемен не осталось незамеченным в обществе. Весьма образно об этом пишет, например, Е. Ямпольская, которая указывает, что несмотря на демо­графическое старение России, сама жизнь в ней все больше начинает восприниматься, как «удел молодых». Практически любые приглашения на работу в современной России имеют весьма жесткий возрастной ценз. Дискриминация по возрастному признаку введена повсюду.

Если в современной России и в Китае 60-х годов «борьба со старшими» отличается жестким, зачастую жестоким характером, то в благополучных цивилизованных странах постоянная дискриминация пожилых людей при приеме на работу (и при увольнении) давно и спокойно осуществляется, не вызывая не только возмущения, но даже и удивления. В то же время в западных странах дискриминация по любому иному признаку — национальному, религиозному, даже по принадлежности к какому-либо «сексуальному меньшинству» спровоцировала бы бурю в средствах массовой ин­формации, вывела на улицы многолюдные демонстрации. Напротив, возрастная дискриминация воспринимается как нечто привычное и само собой разумеющееся.

В чем же причина? В том, что это явление давно существует в странах западной цивилизации — там к нему привыкли, оно уже стало как бы «частью жизни». Между тем нет сомнений, что важным условием поступательного движения общественного времени служит нормальная преемственность поколений, передача знаний и опыта, принципов морали, традиций от старших генераций младшим. Именно эта «эстафета поколений» и обеспечивает реальное движение общественного времени.

Однако подобная идеальная схема на практике сплошь и рядом дает серьезные сбои. В известном (точнее в темпоральном) смысле история человечества изобилует столкновениями между силами, пытающимися осуществить продвижение вперед, в будущее, и теми, кто с переменным успехом старается приостановить движение времени или даже повернуть его обратно. При этом борьба поколений играет важную роль.

В лучших понятиях социал-дарвинизма молодые зачастую стараются оттеснить, а то и уничтожить старых не только для того, чтобы поскорее занять их место в обществе, но и для того, чтобы ослабить те идеи, которые ускоряют в данный момент движение времени. Если эта, так сказать, «естественная» тенденция получает поддержку со стороны государственных властей или иных политических сил. весь процесс движения общественного времени дает серьезный сбой. В нынешних условиях поддержание нормальной смены поколений, преемственности, недопущение возрастной дискриминации стало не менее важной проблемой, чем социальный мир или пре­дотвращение этнических конфликтов.

Рассмотрение актуальных проблем современной России и других стран позволяет сделать ряд выводов:

—    повышение скорости движения времени, дисперсия стран во времени серьезно усложняют задачу поддержания нормальных, равноправных внешних связей и вместе с тем усиливают значение темпоральных ориентиров;

—    закономерности «бинома пространства и времени» требуют от государственной власти постоянного соблюдения во внутренней и внешней политике баланса между пространственными и темпоральными интересами державы;

—    резкие изменения в скоростях и направлении движения временных потоков чреваты негативными изменениями в жизни народных масс, провоцируя вместе с тем новые темпоральные катаклизмы;

—    любые масштабные революционные преобразования, приводящие к крупным материальным и духовным потерям, тем более гибели людей, отрицательно отражаются на движении времени, зачастую приводя к отступлению в прошлое;

—     механизм, обеспечивающий нормальное течение времени в его общественном значении, может успешно функционировать лишь при условии гармоничного вза­имодействия и преемственности поколений, максимального использования знаний и опыта зрелых поколений;

—     способность государственной власти контролировать движение временных потоков, в их человеческом измерении, и управлять ими в интересах страны является наиболее важным критерием дееспособности данной власти и самого смысла ее существования.